Интервью
Интервью
New Times
ЮЧ - Почему для выставки о падении стены вы сделали инсталляцию с вышкой? (возможно, символом сегодняшней ситуации в России и мире является не выставка, а вышка?)
ЮА - Я видел ту стену изнутри. Я оказался в Берлине за месяц до ее разрушения. Она производила тягостное впечатление. Я знал, чувствовал, что это неправильная стена - она не укрепляет, не украшает, не защищает, она разделяет людей. И я думал о людях, живущих свободной жизнью, но изолированных от своих друзей, родственников и соотечественников, я хорошо помню головную боль, мучавшую меня все время моей экскурсии. И вот я увидел эту вышку. Это было так просто, так легко придумано. Надо всего лишь приподняться над стеной, и боль отступала. Доморощенная деревянная конструкция побеждала монументальное индустриальное сооружение. Человеческое побеждало идеологическое. Так что, когда мне говорят про стену, я вспоминаю вышку.
ЮЧ - Как вы думаете, как сегодня в Москве звучит эта выставка, что означает ее появление? Для кого и для чего она важна?
ЮА - Для меня важна. А мне важно было сказать зрителю, что разрушена только одна стена. Что между людьми осталось и построено еще много других стен, расовых, социальных и т.д., что граница еще на замке. И что всегда можно подпрыгнуть, встать на цыпочки, подняться по ступенькам, заглянуть за стену, встретиться глазами со стерегущим тебя пограничником... Вы же с ним понимаете, что сторожить ему нечего и незачем.
ЮЧ - Есть ли в Москве подобные сохранившимся фрагментам стены в Берлине архитектурные (или скульптурные) напоминания о прошлом? Какой самый яркий пример на ваш взгляд?
ЮА - Самый смешной пример - мавзолей на Красной площади. Мощное архитектурное сооружение, но когда соображаешь ради чего его построили, как-то сразу смех разбирает.
Юля Черникова - Юр. Аввакумов для журнала New Times
Monday, August 3, 2009